Во вторник и
среду меня осматривали врачи. В том числе анестезиолог. И теперь мне делают
болезненные лекарства на физрастворе. Кровь останавливается очень долго. В
среду же я поняла, зачем в школе была нужна растяжка: соблюсти все требования
подготовки к операции оказалось сложным делом: аккуратность и эквилибристика
стали моим всем.

Саму операцию
помню плохо. Если что-то и снилось, то только темнота. Очнулась днём в палате
интенсивной терапии. Строгая диета – одни капельницы, - продолжалась до вечера.
Размяла затёкшие ступни. Подвигала ногами. Аккуратно попереворачивалась с боку
на бок. Повертела головой. Медленно помахала левой рукой, на которой был
закреплён манжет прибора для измерения давления. Все эти нехитрые движения
помогли мне быстрее попасть в общую палату. Конечно, было тяжеловато, да и
организм казался немного чужим. Однако с помощью медсестёр квест на возвращение
в кровать был успешно завершён.

Утро было
кровавым. Больничная сорочка была усыпана пятнами. Хорошо хоть на простынь не
попали. Во время утреннего обхода сняли пластырь, перекисью водорода убрали
кровь, швы смазали зелёнкой. Сорочку выдали новую.

Поскольку моя
палата находится примерно в середине коридора, а туалеты с душем и кулер с
водой в разных концах, то потихоньку расхаживаться пришлось уже в первый день
после операции. С каждым шагом получается всё лучше. И если на первый этаж я бы
сегодня спускаться не рисковала, то по отделению хожу довольно уверено. Иногда
ещё заносит. Но я работаю над этим.

***

Палата
четырёхместная. С раковиной и телевизором. Из окна виден купол Исаакиевского
Собора. Со мной находятся ещё две женщины примерно моего возраста, которым
делали операции раньше меня. До следующей среды обеих выпишут. Жаль. Они
весёлые. И добрые. И умеют открывать пребиотики. Та, чья кровать слева, тоже
любит смотреть «Гарри Поттера». Сегодня, кстати, будет ещё две серии. Та, что лежит
вдоль моей стены, предпочитает Интернет.

Кормят
хорошо, только, на мой взгляд, мало. Впрочем, калорийного не рекомендуется.
Мясо дают в виде паровых котлет. Вчера у меня ещё была более строгая диета. А
нынче обещали общий стол. Уже написала Димке, чтобы привёз детского питания:
банки с овощным и фруктовым пюре.

***

Если я
правильно понимаю, то сама больница насчитывает свыше 120 лет. В интерьер до
сих пор вписаны элементы старины. Например, у нас в палате висит большая металлическая
люстра. По виду, медная.

В холле висят
такие же люстры поменьше, стоит деревянный резной буфет и к нему же четыре
стула. Почему к нему же? Фактура дерева одинаковая, и резьба подходящая. Там же
находятся очень удобные кресла и кушетка. Эта мебель тоже с резными ножками.
Есть крытая галерея с мольбертом, примыкающая к отделению. Наверно, её
открывают только летом. А если посмотреть из окна в ближайший дворик, то можно
увидеть ещё закрытый досками фонтан, каменные лавочки и скульптуру с
новорожденным.

Из отделения
можно попасть в большой коридор. Там есть аудитория, написанная с дореформенной
«i». Основная лестница
украшена колоннами из мрамора или яшмы. Скорее второе, так как о красном
мраморе я не слышала. Чугунные балясины. Прочные деревянные перила.

На нашем
этаже также находятся мемориальные доски, конторка с историческими списками,
бюст основателя больницы и, наверняка, обширная научная библиотека. Я, правда,
в той библиотеке сама не была.

Девчонки
говорят, что тут есть музей. Возможно, что я когда-нибудь в нём побываю.

В прошлом
веке больница пережила свержение монархии, два переворота, разруху 20х,
репрессии, Великую Отечественную войну и шальные 90е. И всё равно сумела уберечь
частицы былого великолепия. Надеюсь, что указ о самоокупаемости не заставит её
переехать куда-нибудь в пригород.